герой нашелся. храбрец. брайан от скорой отказывается слишком легко, и джехёну хочется попросить его подтвердить свое решение письменно, потому что так надежнее. ему, в общем-то, все равно быть должно, — не его лицо, не его кровь, не в его теле боль отзывается. ёнхён уже лет пятнадцать как не ребенок, может за себя постоять и ответить, но у джехёна на сердце все равно неспокойно, пусть он и не признается в этом ни себе, ни другим: брайан на ошибках своих не учится, в одну и ту же реку химозную с радостью из раза в раз лезет, живым до сих пор остается только потому, что дуракам везет. дже ни на секунду не допускает мысль о том, что ёнхён — жертва обстоятельств и простого недопонимания. сам накосячил, сам нарвался, сам получил. и наверняка по заслугам. брайан инстинктивно движется туда, где жизнь пестрит красками яркими, чувства в разы обостряются, а люди ранят больнее, пусть и не всегда нарочно, — вдохновение в его случае пахнет тоской и разочарованием, но музыку в итоге дарит неплохую. джехён, если честно, другим брайана и не представляет. не хочет представлять. ёнхён таким нравится: здесь каждая деталь уникальна и необходима, даже шестеренки бракованные, что в голове сбои периодические дают, и те нравятся. дже своим мыслям хмурится, потому что в первую очередь брайан все-таки бесявый. по крайней мере, сейчас. планы на ночной киномарафон похерил, кровью всю комнату заляпал, а теперь еще и в глаза заглянуть пытается, будто надеясь в них что-то особенное разглядеть; джехён взглядом сосредоточенным и пристальным раны чужие изучает, от прямого столкновения убегает, глядя то на кожу в розоватых разводах крови пролитой, то на полотенце, впитавшее в себя добрую ее половину. на ёнхёна проще всего злиться, потому что другие чувства тяготят. путают, тянут.

джехён губы поджимает почти довольно: теперь брайан хоть на человека похож. с не самой простой судьбой, конечно, но все-таки. выбить дурь из ёнхёна можно только попытаться, вряд ли в действительности хоть что-то поможет. люди его возраста перевоспитанию не поддаются; люди его породы в перевоспитании не нуждаются. слишком свободолюбия много, независимости. ветер в поле и в голове одновременно. таким только наслаждаться, но не пытаться контролировать.

виски жалко. джехён его на особый случай берег, от самого себя прятал, а сейчас вынужден был потратить безрассудно на чье-то лицо побитое. в ёнхёне алкоголизм тоже говорит громче, чем чувство самосохранения, и просьбы использовать остатки по прямому назначению кажутся весьма соблазнительными, да только дже непреклонен. он здесь решает, что выпито будет, а что — вылито. ёнхён вообще поблажек не заслужил, ему над своим поведением еще думать и думать. джехён смывает случайные пятна крови со своих рук и полотенце выжимает хорошенько, прежде чем первый раз его алкоголем пропитать. брайан шипит, потому что неприятно и жжется, и дже усмехается едва заметно. кан ёнхён такой дурак. чужое лицо держать приходится, пальцы в линию челюсти сильнее вдавливать, чтобы не дергался каждый раз, намереваясь вырваться. ёнхён остановиться просит всего однажды: облизывается, во рту виски с кровью собственной мешая. джехён смотрит на него со смесью любопытства и (самую малость) раздражения, а потом бутылку к губам своим прикладывает, — один-один. в нем вредность верх берет, желание ёнхёну насолить, мол, смотри, я могу сделать то, что тебе недоступно. горло жжет, во рту — прохладно, зато голова становится ясной как никогда. будь джехён медиком, бухал бы каждый вечер. на работе это, конечно, сказалось бы не лучше, чем на здоровье собственном, но зато нервы были бы в порядке. вид чужой крови джехёна не тяготит и не смущает: даже то, как она по рукам его, с водой пресной смешанная, стекает торопливо, никаких чувств отрицательных не вызывает. не самое страшное зрелище. паника была бы, будь раны на ёнхёновом лице — результат именно джехёновой работы. однако им драка не грозит, максимумом видится дебош пьяный в чужой каморке какой-нибудь и пара угроз, с языка злобно слетевших. но рукоприкладство — вряд ли.

на дне остается совсем немного, когда боевые ранения брайана к концу подходят. дже ловит на себе взгляд, полный надежды, но, покачав головой, бутылку убирает от греха подальше. все еще не заслужил. сегодня на счету ёнхёновом проебов становится с каждой минутой все больше, на поощрение в виде обезболивающего ему лучше не рассчитывать.

в ванной и без того душно, а из-за теплой воды, спешно бегущей из-под крана, влажность закономерно поднимается, — очки бесят и запотевают через раз, заставляя рукавом раздраженно их протирать. джехёну неловко людям в глаза смотреть, когда нет барьера толщиной в пару миллиметров, поэтому он отворачивается в сторону, принимается возиться с раковиной, все еще кровью забрызганной, и грустно посматривает на полотенце, дальнейшая судьба которого уже предрешена. ёнхён сидит молча, наблюдает, и джехён тайком на него посматривает время от времени, — просто ли тот притих или от потери крови отключиться решил.

джехён кран наконец закрывает, в последний раз полотенце отжимая. по пальцам розоватая вода ручьями тонкими стекает и снова едва заметные следы на раковине оставляет. в глаза не бросается — плевать. он к ёнхёну оборачивается с намерением ненавязчиво за дверь выставить, предложить такси вызвать, но тот опережает его на доли секунды:

— пойдем спать, пожалуйста, — разбито и бессильно. джехён слова свои глотает и кивает молча, первым к двери подрываясь.

у джехёна никто никогда не ночевал. это слишком лично и неловко, но мысль о том, чтобы ёнхёна в соседней комнате на ночь оставить, жуткого неудобства не доставляет. брайан сам по себе комфортный. располагающий. дже в тепле, от него исходящем, греется и расслабляется невольно. иногда даже острить не выходит. магия блядская.

— я к вечеринке с ночевкой не готовился, — джехён из соседней комнаты с подушкой и пледом появляется, — поэтому отдельного комплекта не нашлось. сорян.

ёнхён улыбается натянуто и благодарно кивает, — в нем сил будто бы крупицы последние, едва на ногах держится. старенький диван под чужим весом скрипит пружинами недовольно, умоляет оставить его в покое. совесть несильно, но все-таки гудит где-то внутри, и дже вынужднно напоминает ей о том, что просто так в двадцать первом веке морды не бьют. джехёну по-прежнему интересно, оказался ли ёнхён здесь по чистой случайности или из всех своих знакомых намеренно его выбрал. вряд ли драка завязалась во дворе соседнем, а брайан достаточно смышленый, чтобы догадаться такси поймать. дже сам не знает, на какой ответ рассчитывает, и это снова злит. ёнхён за собой хаос приносит и разобраться с ним ни капли не помогает. бесявый.

брайан даже не ворочается, а закрывает глаза сразу же после того, как голова его подушки касается. джехён невольно взгляд задерживает на чужом лице, видя второй раз за вечер картину целиком, а не отдельными частями. ёнхён как псина бродячая, случайно к кому-то прибившаяся. эта мысль дже настолько нравится, что он решает ее вместо пожелания доброй ночи использовать:

— ты на пса похож. побитого и бездомного.

пес живой такой, активный. дже пугается его с непривычки, поэтому на расстоянии и держится. он привык слышать лишь то, как его рыба глупая о стекло аквариума бьется в тщетных попытках на волю выбраться, и снующее туда-сюда животное закономерно напрягает. поводок в ёнхёновой руке и чувство контроля над ситуацией вроде бы успокаивают. собака вперед рвется, отбегая на максимально возможное расстояние. у нее энергии нерастраченной за сутки скопилось столько, что ни секунды на месте стоять нельзя.

ёнхён курит, и дже тоже к дыму тянет, пусть и бросил давно. он свято верит в теорию одной простительной вредной привычки, а алкоголь выигрывает у сигарет с огромным отрывом, если дело касается веселья.

– шу. это что-то из египетской мифологии, – джехёновы знания о мифах и о египте, к сожалению, заканчиваются ровно там, где моисей уводит евреев искать новые земли, поэтому он лишь неоднозначно пожимает плечами, мол, интересный подход, если не забуду, то даже погуглю,  — мне рассказывал его прежний хозяин.

– прежний?

небольшой рассказ расставляет все по своим местам. джехён в голове не может прикинуть ни одного сценария, в котором появление собаки в жизни ёнхёна можно назвать обдуманным и взвешенным решением, поэтому история с покером его всецело устраивает. он хмыкает, представляя лицо бывшего хозяина шу: будь дже на его месте, он бы, наверное, требовал реванш и пытался отыграться, отдать любимца кому-нибудь другому, тому, к примеру, кто знает о существовании распорядка дня и дома бывает чаще, чем в алко-маркете.

ёнхён для судьбы словно сын любимый, подшучивать над которым — одно удовольствие. не зря же она ему пса послала. может, пыталась наконец мягко привязать к чему-то, подарить корни и хоть какой-то якорь, чтобы ветром не унесло опять черт знает куда. джехён в жизни не поверит, что у ёнхёна хватит мужества с этим существом расстаться: улыбка последнего ярче уличных фонарей светит, когда он пса за ухом треплет. они похожи чем-то, но зацепиться ни за что не получается. дже больше различий видит, но от странного чувства отделаться все равно не может. в шу, наверное, от прошлого хозяина еще много живет, но это не мешает ему с ёнхёном так органично смотреться.

солнечные оба, внезапно понимает дже. ёнхён и его улыбки заразительны, энтузиазм пса — тоже.

ты счастлив, да? джехён к шу обращается, едва сдерживая улыбку. преданный такой, чертовски радостный. глаза безграничной любовью к ёнхёну горят, и дже искренне не понимает, как такой взгляд можно выдержать и не сломаться. самые настоящие чувства, самые неоправданные, — рождаются на пустом месте и подпитываются неизвестно чем, связывают по рукам и ногам. собаки начинают любить тебя прежде, чем ты успеваешь это заслужить. быть может, оттого дже и предпочитает кошачьих: слишком гордые, чтобы свои чувства открыто демонстрировать, и достаточно независимые, чтобы нахер послать без сожалений. с ними и мудаком быть не страшно, ведь знаешь, что о проебах твоих не забудут, лишь увидев на пороге, а помнить будут долгие годы, возможно, даже вынашивая план мести.

они к какому-то парку подходят, и ёнхён наконец дает животному долгожданную свободу, отцепляя поводок. сердце джехёна удар пропускает, когда шу, совершая круг почета, пробегает чуть ли не у его ног. ёнхён, видимо, чужой страх замечает.

— боишься его?

страх исчезает вместе с псом, что теряется среди деревьев и густой темноты. дже ищет шу глазами, будто волнуется, но скудное освещение и хреновое зрение (нужно срочно купить новые очки) здорово усложняют задачу.

— не больше, чем тебя. он большой, конечно, но кажется ласковым, — джехён в ответ ухмыляется и демонстративно морщит нос, когда ёнхён вторую сигарету поджигает, — если ты тоже откинешься, то можно мне гитару, а не собаку?

— а давно ты на басу умеешь играть? — ёнхён думает, что самый умный здесь, но хер там.

— а давно ты цены на бас-гитары видел?

ёнхён выдыхает тяжело и, возможно, даже отчасти разочарованно:
— спекулянт.

— не грусти, память о тебе будет жить в моем сердце, — джехён кладет руку на грудь и говорит проникновенно, изо всех сил стараясь не заржать в голос.

ёнхён больше не выглядит усталым, а вот дже —  напротив. он зевает в кулак и трет глаза, уже порядком уставшие от очков. сейчас бы спать завалиться до самого утра, но впереди еще целая прогулка и долгий путь домой. благо шу самостоятельный мальчик, за ним по пятам хотя бы бегать не нужно, боясь, что он пропадет где-нибудь или потеряется, — дже бы умер, если бы им пришлось еще носиться вокруг, кидая псу мячик теннисный или найденную поблизости корягу. взгляд сам цепляется за скамейку, словно та — оазис в пустыне тире спасительный круг. джехён резко сворачивает в ее сторону, окликая ёнхёна, отвлекшегося на свой телефон.

— кайф.

дже вытягивает ноги с нескрываемым наслаждением и откидывается на жесткую спинку. так себе удобства, конечно, но он умеет радоваться мелочам, особенно в трудные времена. ёнхён прячет телефон в карман и тоже садится рядом, докуривая свою несчастную сигарету, — джехён пристальным взглядом следит за каждым его движением, продумывая еще одну шутку про хреновенькое наследство.