неудивительно, но факт: джехён не верит в долго и счастливо. не представляет, как можно одного человека терпеть годами, при этом умудряясь еще и любить вдобавок. его предел — недели полторы, не более. дальше только придирки взаимные, раздражение и скука. ёнхён бьет все рекорды и заставляет джэхёнов скептицизм по швам трещать. у них за плечами срок гораздо более весомый, нежели неделя, и даже несмотря на то, что ёнхён жутко бесявый временами, дже свое раздражение дольше нескольких часов не хранит. вздыхает обреченно, улыбается и называет дураком, ласково-ласково, хоть и старается мягкость в голосе за привычным снисхождением скрыть. джехёна в принципе пугает нагота его собственных чувств: себе он по-прежнему может не признаваться, что потерян (влюблен) окончательно, бесповоротно, но ёнхён, в отличие от него самого, не тупой. и не слепой. больше всего дже боится того, что однажды ёнхён вслух произнесет то, что у обоих на языке вертится, смелый ведь.

люблю джехёново звучит как иди к черту.
(на словах — свали, видеть тебя не хочу, а на деле к себе притягивает, целует).
ты мне так нравишься, что даже страшно.

джехён не слишком тактичный: не следит за словами, не знает, что иногда они ранят и обижают, — чужая реакция его мало заботит, горькая правда лучше, чем сладкая ложь, и преподносится легче. по ёнхёну видно обычно, когда дже по больным или неприятным темам проходится, здесь даже близорукость и неумение видеть дальше собственного носа не оправдание. ты мне не безразличен в попытках не наступать на одни и те же грабли, в стремлении исправиться, — джехён не изменяет самому себе и привычке язвить как дышать, но надеется, что теперь делает это реже: ёнхён весь как провод оголенный, лишний раз задеть боязно, ебанет ведь в ответ эмоциями так, что мало не покажется. дже, в общем-то, к этому привыкает постепенно, не напрягается уже и реагирует абсолютно спокойно, то в ёнхёновой любви купаясь, то о грубость его, вызванную джехёновыми лажами, спотыкаясь.

последнее случается все чаще и чаще. дже не замечает, когда все начинает идти вкривь и вкось, и с трудом прослеживает цепочку событий, пытаясь найти причину. ему кажется, что все дело опять в словах, но ёнхён не зол и не обижен. здесь что-то другое, новое. не жгучая злость, не колючие обиды, а равнодушие и отстраненность. музыка, которая когда-то их свела, теперь, кажется, уверенно разводила по разным углам: ёнхён пропадает днями напролет на репетициях, выступлениях, вечеринках, а джехён достаточно гордый, чтобы не пытаться вклиниться в расписание, из которого его намеренно вычеркнули. первую неделю джехён по привычке ждет ёнхёна после выступлений, получая в итоге лишь скомканные оправдания в смс, — ёнхён сводит их контакт к возможному минимуму, который позволяет одна квартира на двоих. впрочем, дже порой кажется, что живет он и вовсе один.

«погуляй с шу, вернусь нескоро» вместо «я так хочу тебе, боже»
«сегодня не жди» вместо «ты скоро? мы с шу скучаем»
молчание и отстраненность вместо режущего я тебя люблю.

дже ощущает себя псом, что хозяина ждет, беспокойно поглядывая на дверь, и чувство это его раздражает. необходимым быть, нужным — превыше всего, но увы. дже ловит себя на том, что на девятнадцатый этаж возвращается лишь ради ёнхёнового пса. животное, привыкшее к нормальному режиму прогулок и питания, не виновато в том, что хозяин его — мудила, к тому же, джехён к нему привязался. джехён находит себе верного друга, который не обижается на случайно брошенные фразы, а если и пытается отгрызть лицо, то исключительно от большой любви. будет обидно утратить возможность с этим собакеном в обнимку на диване валяться и в отсутствие ёнхёна одну коробку пиццы на двоих делить.

вокруг ёнхёна красоты столько, что удивительно даже, зачем ему джехён сдался. дже в ответ на эту мысль лишь плечами пожимает как-то неуверенно, безразлично. его не пронзает ревностью от осознания того, что ёнхён может сейчас от новой влюбленности погибать, пропадать с ней двадцать четыре на семь и сходить с ума, надеясь хоть часть этих бешеных чувств превратить в творчество, — джехён, в конце концов, не муза, а критик, который с большей вероятностью над текстом посмеется, нежели на него вдохновит. его скорее обида гложет: ёнхёновы попытки молча отгородиться воспринимаются как неуважение, мол, неужели я не заслуживаю хотя бы того, чтобы все это нормально (ясно) закончилось? джехёна раздражает недосказанность и это богомерзкое подвешенное состояние, слепая надежда непонятно на что. ему бы молча принять тот факт, что ёнхёну плевать на него абсолютно, но последнее слово хочется за собой оставить.

ёнхён занят постоянно (потом перезвоню), слишком увлечен. джехёна это заебывает и выматывает; он шляется с шу по вечернему парку часа полтора, отводит домой и обещает перед работой заскочить, если время будет, а потом пересаживается на другую ветку и едет в старую квартиру, туда, где слой пыли на мебели и ворох рекламных листовок под входной дверью. не кидает ключи от ёнхёновой квартиры в лицо ее хозяину, не оставляет их под ковриком и даже не просит кого-нибудь их передать, — просто теряет их на дне рюкзака и старается привыкнуть к тишине, царящей вокруг. две ночи подряд в месте, что раньше домом считался, оказывается достаточно, чтобы начать тосковать.

по псу, разумеется.