Удивительно. Они проживают бок о бок столько лет - все свои цветущие семнадцать, если быть точнее - появляются в семье почти одновременно и воспитываются так же, будто они не сводные брат и сестра, а, как минимум, двойняшки, появившиеся в семье пастора по счастливому стечению обстоятельств. Вот только на деле всё оказывается совсем иначе: они ведь даже не родные, от них этого никто и не скрывал, но вряд ли это могло бы стать настоящей причиной тому, почему за все прожитые вместе годы они так и не стали друг другу близки.
В их семье всё слишком сложно, когда дело доходит до семейных взаимоотношений и доверия. Минхо понимает это довольно быстро, замечая, как отстранённо ведут себя в кругу семьи старшие братья, стараясь как можно больше времени проводить вне стен дома и задерживаться в университетах специально, чтобы не успеть к традиционному ужину и трапезной молитве. Минхо склонял в те дни голову над столом, почти не слушая отцовскую речь о дарах свыше, только смотрел на два пустующих места и завидовал. Ему бы тоже оказаться где-нибудь не здесь. Украдкой он всегда поглядывал на Оливию - та и вовсе выглядела тихоней, всегда послушным ребёнком, и, возможно, она действительно стала той, кого родители пытались вырастить из них всех за прошедшие годы.
Ему так казалось, до тех пор, пока не пришлось столкнуться лицом к лицу с правдой.
Если бы Минхо спросили, какая она - его сестра, то всё, что он смог бы ответить, было бы абсолютно очевидным набором фактов, неизвестных только тем, кто Оливию никогда в жизни не видел: она симпатичная, с располагающей улыбкой, надевает кремовые платья и юбки ниже колен, а по выходным посещает с родителями церковь; а чтобы рассказать о её характере, привычках, увлечениях у Минхо едва ли найдутся слова.
И в этом проблема, ведь Оливия настоящая слишком отличается от того образа, что Минхо все эти годы рисовал в своей голове.
Он понимает, что совсем не знает её, когда узнаёт обо всём, что происходило в стенах академии, но за его спиной - легкомысленные отношения с Джисоном (боже, его лучший друг и впрямь спал с его сестрой), одежда, отличная от домашней, и истории о ней совсем не такие. Слыша в стенах академии разговоры об Оливии, Минхо порой кажется, что люди говорят о ком-то другом, не о его сестре вовсе. Ему бы хотелось так думать, но он раз за разом ошибается. И как так вышло, что за столько лет рядом они совсем друг друга не знают?
Минхо бы к ней подступиться, ведь, возможно, общего у него с ней куда больше, чем он думал до этого.
На каникулы они оба уезжают домой, и чувства от этого слишком смешанные - Минхо бы туда в принципе никогда не возвращаться, не видеть дурацкий деревянный крест над кроватью в своей комнате и больше не слушать предобеденных молитв, но вместе с ним едет и Оливия, и это отличный шанс узнать друг друга заново.
- Ты хочешь сесть у окна или нет? - в автобусе до родного Пусана оказывается не так уж и много людей, что даже удивительно. Минхо складывает их вещи на верхние полки и предлагает сестре выбрать место поудобнее, ведь, в конце концов, им предстоит провести в пути несколько часов.
- Лучше бы мы поехали на поезде, быстрее доехали бы. Папа встретит нас там, наверное, ты уже скучаешь по дому?

Дорога, занимающая, по обыкновению, не более четырёх-пяти часов в пути, сейчас кажется отчего-то бесконечной: пейзаж за окном их рейсового автобуса тянется монотонно и долго, редко сменяясь новыми, но всё же похожими на предыдущие картинками. Вдвоём они едут почти в тишине, иногда перекидываясь ничего не значащими фразами скорее из необходимости соблюсти правила приличия, нежели из желания действительно поддержать разговор, который никому и не интересен. Разговоры о доме не вызывают ни у Минхо, ни у Оливии абсолютно никакого энтузиазма, наоборот, только больше сковывают и заставляют чувствовать себя неуютно. Всё, что связано с их семьёй и Пусаном, в принципе напоминает о том, что совсем скоро снова настанет тот момент, когда им обоим придётся проживать эти дни, будучи совершенно иными людьми, не такими, какие они есть на самом деле.
Странно, что все эти годы Минхо думал, будто Оливии и вправду нравится эта жизнь; будто она и вправду такая, какой старалась воспитывать её мать. Ему же, в конце концов, казалось, что она - единственная, кто из дома никогда не захочет уезжать, но вышло всё совсем наоборот. Её слова Минхо не то чтобы удивляют - да, он не ожидал узнать о том, что она чувствует в действительности, но в то же время понимание и сочувствие представляли Оливию в его глазах совершенно в ином свете.
- Никогда, - они оба немногословны, и вряд ли лишние слова спасут гнетущую атмосферу между ними. Они друг от друга сидят на расстоянии несчастного подлокотника между автобусными сиденьями, а по ощущениям словно на разных планетах, - Меня, честно говоря, иногда пугает наш дом.
Оливия, кажется, ничего не отвечает (или Минхо так кажется), тихо смотрит в окно, и её руки аккуратно, несколько педантично покоятся на коленках, скрытых длинной светлой юбкой. Минхо кажется, будто Оливия, с которой он шестнадцать лет прожил в одном доме, и Оливия, с которой он чуть меньше года провёл в стенах академии - два совершенно разных человека. Яркая и шумная - сейчас она выглядит почти бездушной, неприлично идеальной со своими убранными волосами, спокойным выражением лица и слишком закрытой одеждой.
Как долго этот кокон скрывал совсем другого человека?

Они приезжают ближе к вечеру. Отец и вправду встречает их на вокзале, кладёт сумки в багажник, крепко жмёт руку Минхо и по-отечески обнимает Оливию. Он выглядит счастливым, без умолку болтает о том, как выросли его дети, рассказывает новости из дома и обещает сытный обед. Минхо давно не видел его таким... обычным, и всё, что он видит сейчас, тоже выглядит так, будто бы они самая обыкновенная семья, и не было никогда ни давящих грузом на детские плечи обязанностей перед родителями и их церковью, ни этой странной обстановки дома и между членами семьи, ни этих игр в примерных детей. И единственное, что напоминает ему о реальности - спокойное лицо Оливии, её кукольная одежда и руки, от волнения крепко сжимающие ткань юбки.
Их и вправду встречают тепло - ещё бы, младшие дети столько времени провели вдали от семьи. Мама говорит, что сильно скучала и просит помочь накрыть на стол. Сегодня тот самый большой ужин, ведь дома собираются все - и Минхо, и Оливия, и родители, и даже старшие братья. В какой-то момент на кухне становится настолько тесно, что они с Оливией остаются вдвоём, доделывать поручения матери. Молчание, преследовавшее их с самого начала пути, вновь воцаряется вокруг, и это чертовски неловко.
- Как тебе? - Минхо пытается разрядить обстановку, но едва ли смотрит в сторону Оливии, чувствуя повисшую неловкость между ними, - Они, кажется, очень рады. И мама. Она сказала, что ей нравится твоё платье, ха, что бы она сказала, увидев тебя в тех джинсах.
Он совсем не думает о том, что говорит, понимает это слишком запоздало, и если бы можно было коснуться запретной темы, то, кажется, он только что это сделал.