– здесь, – лукас взмахивает миниганом и наставляется дуло прямо на наполовину торчащую из скалы гостиницу, до которой они наконец добрались. гостиница выглядит видавшей виды, но у них не то чтобы есть варианты: скоро начнёт смеркаться, позади – долгие километры пути, и к таким длинным марш-броскам чону, очевидно, ещё не привык, здоровье у них всё-таки заточено под разные вещи.
лукас смотрит сначала на здание, сопоставляя его версию из своих воспоминаний (он бывал в этих краях во время какой-то из первых своих вылазок) с тем, во что оно превратилось в итоге (обгорел кусок фасада сбоку, помяты пластины металла, которыми когда-то неизвестно кем были забиты дыры в окнах, но не критично в целом), потом на чону. чону выглядит... обычным собой. уставшим, но пытающимся держаться достойно, не впечатлённым результатом их долгого путешествия, но всё же – это лукас отмечает между делом, хоть какой-то прогресс, – уже более расслабленным благодаря новости, что на сегодня они всё.
– соберись. сейчас будет последний рывок.

это пятый день пути. изнурительного и длинного для новичка и в принципе пролегающего через не самую приятную местность, однако лучшего из возможных. жители убежища практически не ходили сюда: каждая из немногих вылазка в северном направлении прежде кончалась для разведчиков далеко не одной встречей с когтями смерти подряд, и люди сходились во мнениях, что закономерности что-то значат, поэтому больше в эти края не совались.
именно ориентируясь на этот факт лукас сюда и попёрся: в изначальном расчёте с ним, правда, не должно было быть никого, и уж тем более никого похожего на чону. во многих смыслах. но сейчас он стоял рядом. вымотанный, скептичный, всё такой же уверенный в том, что какой-то там его план  побега был хорошей идеей. красиво.

лукасу было восемь – пока ещё всего лишь восемь – в день, когда чону получил свой пип-бой.
это было весело, шумно; людей на праздник привалило до чёрта, и незнакомцы в том числе были тоже (важные незнакомцы), но всё это казалось самим собой разумеющимся, потому что если взрослые считают, что всё в порядке вещей, то зачем сомневаться им, детям.
а потом, будто спустя пару мгновений, чону исполнялось шестнадцать. так у них всегда было заведено, что шестнадтилетие – одно из самых важных событий в жизни, если не самое, ведь ты становишься чем-то большим, чем просто какой-то пацан, потому что те самые важные люди теперь приходят не просто так, а чтобы объявить при всех твой новый статус. но об этом они тогда думали в последнюю очередь.
в день, когда чону получил пип-бой, лукас носился вокруг с криками, заглядывал со спины в дисплей, – тогда чону, кстати, ещё был выше, – клал голову ему на плечо и смотрел заворожённо, пока друг изучал функции и осторожно трогал кнопки. тогда они считались друзьями; тогда много кто считался друзьями, потому что растили их всех вместе, скопом, пока кто-то из старших не перешагивал рубеж того самого возраста.
шестнадцатилетние уходили. на их местах вскоре появлялись новые, совсем маленькие дети.

– первый этаж хорошо укреплён, лучше не портить защиту, она может пригодиться – лукас кивает в сторону от здания, которое вообще само по себе не выглядит гостеприимным нисколько: ближе к земле гостиница будто лично произвела тот самый взрыв, от которого окружающие тщетно пытались защититься, заколотив её всем возможным, а выше – будто весь фасад те же самые люди старались стереть напрочь, чтобы издалека от скалы её едва можно было отличить. сзади, прямо за здоровенной выцветшей от времени вывеской с выпуклыми надписями и кругом побитых лампочек, что занимает добрых два этажа над дверями главного входа, должен быть путь –  быть он обязан, потому что вариантов других просто нет. потому что в своё время его лукасу показывал папа (кажется, единственный человек, который когда-либо пытался заставить его думать головой).

– там за вывеской, – начинает лукас с сомнением, потому что ничего похожего на то, что помнил, не видит. – должна быть дыра в стене. надо сдвинуть первую букву, мне понадобится твоя помощь. делаем так: я двигаю, ты пролезаешь, потом держишь эту штуку изнутри. постараемся быстро, там внутри хрен знает что вообще, я бы начал с зачистки, но не кидать же тебя одного здесь.
вариантов у них действительно нет, поэтому – он не ждёт согласия и возражений, а просто вещает миниган на спину и без лишнего трёпа лезет на стену. иронично; этим действием прощего всего описать всё их путешествие.
архитектура этого места всегда казалась странной: в отличие от простых и понятных угловатых форм остальных зданий в пустоши, попадаются иногда какие-то типа этого — состоящие из странных геометрических форм, выступающих элементов, словно слоёные торты.
– справишься сам? – лукас встаёт на какую-то странную штуку, что выдаётся сантиметров на пятнадцать от основного фасада, смотрит на бестолково топчащегося снизу чону и разводит руками, чувствуя, что запорол крутой план на начальном этапе – надо ж было его подсадить.

для всего этого чону – слишком умный. сделали его таким все эти годы порознь, или наследственность, или он умным был всегда, просто лукас сам, будучи ребёнком, никогда раньше не замечал этого — неизвестно, да и ему некогда о подобном думать. очевидный минус этого ума в том, что в касте учёных ребят, к которым важные люди тогда увели десятилетнего чону, не принято развиваться физически, у них в ходу интеллектуальное превосходство.
– ты знаешь, как лазать?
возможно, именно поэтому лукаса и не приписали к учёным.

– ааа, – воет лукас вместо ответа на слова чону, и не важно, что ему задают вопрос, вполне однозначно требующий информации.
он присаживается на корточки на краю отвеса и довольно созерцает один из редких и потому особо ценных моментов, когда чону открыто не знает, что делать. он и сам тоже смотрит по сторонам, но удачных альтернатив не находит. прямиком на стену – проще всего, иначе только карабкаться по соседним камням, что лежат огромной грудой у низа скалы, и перепрыгивать наискосок через два метра пустоты, что само по себе требует определённой сноровки.

и лукас всё-таки не говорит прямо, что «другого выхода нет», просто решает, что раз уж чону в этом приключении так важно видеть его полезность, то пускай видит во всех её проявлениях – в словах, в действиях, в каждом удачно используемом навыке и не зря изученном когда-то там, прежде, уроке. потому что если бы он делал для смотрителя отчёты, как их прежде натаскивали поступать, нынешнее наблюдение звучало бы как «чону, как обычно (эту его сторону за последние дни он успел изучить), считает, что самый простые, цивилизованные и прямые планы – лучшие», но с высоты своего опыта и места пребывания лукас мог бы точно сказать, насколько далеко это от правды.

– поселение недалеко отсюда, но если они встретят нас измождёнными, они возьмут всё от ситуации, – он упирается ладонью в выступающий край этажа и спрыгивает обратно вниз. – ты ещё многого не знаешь об этом мире.
не то чтобы, конечно, сам он разбирался во всём, был универсальным солдатом или прирождённым жителем поверхности, ведь к побегам и жизни за пределами убежища их никогда не готовили, смотрителю едва ли даже в страшных снах снилось такое предательство, но проведённые в вылазках дни уже стали складываться в месяцы, поэтому ему определённо есть, чем перед чону блеснуть.

его распределение произошло двумя годами позже, и чону в тот день не было рядом. жизнь лукаса, на самом деле, никогда так уж не вертелась вокруг чону, но тогда его отсутствие почему-то очень ощутимо чувствовалось. не было и ещё пары ребят, что тоже выпустились из детской группы годом или несколькими ранее, зато были снова взрослые.
лукас не знал, куда его хотят забрать и по неизвестной причине испытывал странные чувства по поводу своего будущего, которые в полной мере дали о себе знать за несколько дней до шестнадцатилетия, – он не хотел ничего узнавать.
ему не было так весело, как раньше, и неизбежно приближающее взросление отчего-то заставляло себя бояться.

возможно, уже тогда он догадывался в глубине души – он отличался от других понравившихся ему ребят и отличался от чону. в последние месяцы перед распределением их всех кормили разными витаминами и обучали разным вещам, он просто не обращал внимания до поры до времени. их готовили к разным путям, и только единицы из них пошли одинаковым – как раз те, чья программа совпадала. и вот теперь важные взрослые пришли не для того, чтобы разрешить им снова быть вместе. потому что если чону кормили круглыми голубыми таблетками, то его – только рыжими треугольниками и красными пилюлями.

вернувшись на землю, лукас обходит чону и встаёт у него за спиной. оборачивается на камни, прикидывая, можно ли откатить какой-нибудь из тех, что поменьше, но нет – все слишком здоровые.
– тут не выжить одному, тепличный цветочек, – он берёт руки чону в свои, подталкивает его вперёд и кладёт их так высоко на стену, как чону может достать. – схватишься за ту штуку, когда я подсажу, потом залезешь наверх и отойдёшь в сторону, хорошо?
возможно, с тоном лукас перебарщивает, но в некоторых вопросах расставить точки над i чётко – лучше, чем оставить недосказанность (тем более, когда задействования всех имеющихся способностей, включая умение быть доходчивым, от него требовали всю жизнь).

он отпускает руки чону и заглядывает ему в лицо, прикидывая уровень уверенности напарника в своих силах, но всё ещё видит сомнения. обоснованные, впрочем – ну а хули, с чего ему быть уверенным в своих силах, он же не мифический ниндзя из старых книг с поверхности, чтобы разогнаться и пропрыгать несколько метров вверх, отталкиваясь от всех попадающихся на пути поверхностей и используя каждый сантиметр пространства себе в помощь. тогда бы да, лукас и правда не был бы ему особо нужен – но, к счастью; чону был избран не в касту легендарных воинов. и в оружии он тоже не разбирается, так что отказываться от помощи – слишком безрассудно для заявленного его уровнем показателя интеллекта.
– для зачистки подойдёт всё, если с тобой я и речь не о логове когтей смерти, – лукас жмёт плечами, пытаясь поувереннее вставать на полусогнутых у стены и складывая замком руки, чтобы можно было нормально опереться, – но ты прав. надо будет разжиться батареями или найти другое оружие.

излишне правильные у чону, излишне непродуманные и непрактичные идеи, но это можно будет объяснить и позже, когда представится подходящий момент. хорошим мальчикам не говорят о таком вот так в лоб, потому что он может сколько угодно думать, что готов ко всему на этих пустынных землях, но на самом деле это всё вообще не так: стоит лукасу один раз забраться в логово рейдеров и перерезать там всех за пару бесплатных пушек или припасы – и чону точно решит, что поторопился и с выводами на его счёт, и с выходом на поверхность.

лукас хватается за выступ и в два счёта забирается обратно наверх, отрицательно мотая головой в ответ на вытянутую к нему руку. неприятное ощущение после случайного удара от чону пока ещё немного отдаёт в плече, но постепенно пропадает, оставляя только моральный осадок – чону очень неловкий. придётся быть осторожнее.

он выпрямляется на отступе по весь рост  и облокачивается на выступающую буквально на несколько сантиметров вперёд прямоугольную колонну, смотря, как чону пытается тоже нащупать рядом что-то, за что можно уцепиться, чтобы не сорваться вниз, но выглядит это дело печально: гладкие и запылённые песком стены фасада здания никак не помогают, поэтому кроме как осторожно дёрнуть парня за рукав и сказать «можешь держаться за меня, если что» ничего не остаётся.

ему неизвестно, как проводят подготовку людей другие фракции, потому что узнать это он никогда прежде не пытался. идеи расширения кругозора вне своей специализации никогда, на памяти лукаса, не приходили ни ему, ни другим членам разведовательных групп. они видели мир за железным блином двери убежища; если куда-то после первых же вылазок их интерес и был направлен, то в ту сторону, где развалины старой цивилизации, странная техника, пожелтевшие страницы и небо вместо потолка над головой, пусть и ценой постоянных встреч с мутировавшими отходами жизни прежнего человечества. изучение своего родного дома после этого никому не сдалось – о нём и остальных его обитателях позаботится смотритель.

так что даже если б ему и пришла мысль поинтересоваться подобным, она была бы отброшена без лишних прокручиваний – для охотника это сведения бесполезные, только занимающие место в не заточенной под запоминание непрактичных вещей памяти. как их растили там – одному смотрителю и известно, но результат налицо: чону мало полезен в деле, так что, наверное, весь его потенциал из этой сферы был переведён в чистые знания и пригодится им... когда-нибудь позже. это как носить с собой большую энциклопедию, которая может умереть, если не присматривать за ней достаточно хорошо.

лукас слушает про лечение и даже откладывает на будущее вопрос про «а как вообще это всё работает, запас стимуляторов что, можно пополнять?», но отвлекается на то, какое у чону после одного небольшого физического усилия непривычно красное лицо, и смотрит сложно, сосредоточенно. причинно-следственные связи пытаются прийти в движение, но механизм барахлит, не успев толком раскрутиться: звенья цепи никак не желают складываться.
– ты сам-то в порядке? – лукас поднимает бровь и кладёт руку чону на лоб. он не знает, на самом деле, какая температура человеческой головы является оптимальной, но интуитивно предполагает, что отклонения от нормы, какой бы она ни была, почувствовал бы.
что-что, а поверхностно следить за состоянием здоровья он умеет; когда на вылазках стимуляторов и радпаков огранниченное количество, со временем либо учишься рационально их использовать, либо умираешь. теперь ему бы уберечь чону от второго. – говори мне, если что.

лукас наконец двигается по выступу дальше вдоль стены, минует угол здания и ещё через пару шагов упирается в их главное на данном этапе препятствие – бок двухметровой буквы. от её вида снова спустя столько лет на него накатывает какое-то странное чувство, будто всё так же, как уже было когда-то, хотя раньше точно было иначе: когда он побывал здесь впервые, ему не было ещё и двадцати, кажется. рост был меньше, физическая подготовка хуже, а сопровождал его не сверстник, а один из лучших специалистов в их деле. не было понятно, чего ждать, но тогда лукас всё равно был уверен, что они вернутся домой в целости и сохранности; теперь же у них с чону не осталось дома (несмотря на то, что там, скорее всего, их до сих пор готовы обратно принять), а тот самый опытный проводник, на которого приходится полагаться – он сам, поэтому между ситуациями маловато параллелей.

– я подержу эту штуку, – лукас разворачивается к чону напоследок, повторяя всё то, что уже говорил, с самого начала, чтобы послушать, как звучит собственный план и окончательно утвердить его. вариантов у них никаких, подпереть проход чем-то невозможно, а чону точно не выдержит в одиночку на себе здоровенный кусок металла, поэтому выбирать не приходится. – ты заберёшься внутрь, очень аккуратно, проверишь обстановку. если найдёшь что-то большое, что можно сюда просунуть, чтобы зафиксировать всё в таком положении – тащи быстро, это важнее всего. если это займёт много времени, возвращайся по моему сигналу, попробуем в несколько подходов. сигнал значит, что я устал держать вход. если он закроется – у тебя не останется больше света.

он пытается припомнить, как они действовали в прошлый раз, но тщетно. прошло слишком много лет, было слишком много миссий, на которых приходилось куда-то проникать, всё смешалось в одну общую кашу из опыта действий в аналогичных ситуациях. лукас дожидается от чону какого-то подобия согласного кивка, встаёт поудобней и упирается ладонями в прохладный красный металл поверхности их новой входной двери. с его стороны всё будет зависеть от того, какой по весу окажется буква и как долго получится её держать, со стороны чону – от того, насколько грамотно он распорядится предоставленным временем и что сможет найти. при худшем раскладе – как удачно сможет спрятаться, убить или насколько быстро убежать от того, кого там встретит.